• Главная
  • Проекты
  • Новости
  • O TDI
  • СМИ о нас
  • Клиенты
  • Публикации
  • Eng

                                                                                                                               Все публикации             Все публикации автора

ВАКХАНКА ВМЕСТО ГЕНПЛАНА.
Вячеслав Глазычев, ARX, 2007


   Я застал время, когда все планировочные решения в стране принимал один человек. Звали его Николай Варфоломеевич Баранов, и я был свидетелем того, как этот достопочтенный председатель Госгражданстроя самолично передвигал на макете здание театра для Ашхабада с одного места на другое, поскольку он твердо знал, что надо и как. Занятный был господин – зло­козненный Селим Омарович Хан-Магомедов не поленился вычислить, что Баранов упоминался на страницах «Всеобщей истории архитектуры» существенно чаще, чем Растрелли. Где те времена! 
   
   Когда в прошлом году я предупреждал, что впереди маячит утрата архитек­турного рынка, то все же полагал: лет эдак пять в запасе еще есть. Ошибал­ся. Все происходит быстрее – во всяком слу­чае, когда ко мне обращаются за консалтин­говыми услугами по поводу формирования ТЗ к инвестиционному проекту, почти всегда пре­жде всего просят помочь найти проектировщи­ков из-за рубежа. Совсем не так давно стоимость проектирова­ния была у нас копеечной, и это лучше всяких барьеров защищало внутренний рынок от «ва­рягов». Подогретая конъюнктура вызвала рост цены проектной работы, в связи с чем тутош­ний архитектурный народ возликовал, ведь цена проектирования стремительно сближа­лась со среднеевропейской. Тут-то и была ловушка. Архитекторов в мире значительно больше, чем заказов, так что проблемы с при­влечением извне не возникает, и теперь офисы российских девелоперов буквально завалены всевозможными портфолио хоть из Испании, хоть с Тайваня. Пока речь идет о так называемом объемном проектировании, то есть о штучных объектах, играющих роль чьей-то визитной карточки, это изменение ситуации можно только при­ветствовать – конкуренция есть конкуренция, рынок у нас открыт для всех, и есть робкая надежда, что художественное качество в ре­зультате все же выиграет. Уж очень угнетает густопсовая безвкусица, манифестом которой можно счесть «сталинскую высотку» на Пес­чаных улицах, и особенно полувкусие с вы­вертом, не так давно явленное новым отелем на Тверской. Тут «варяги» не очень страшны: пусть себе Норман Фостер на здоровье стро­ит кристаллический небоскреб в Ханты-Ман­сийске – там он более чем уместен. 
   
    Сложнее в столицах, особенно в северной, но мы здесь не о столицах. Пока еще наши архитекторы способны на равных состязаться с иноземца­ми на свободных артистических биеннале вро­де «Архстояния-2007», которое провели ле­том в калужском Николо-Ленивце. Прелестные объемные композиции из досок, горбыля, ве­ток, пней и шишек, расставленные в щемящей красоты ландшафте, внушают мне такую же надежду, какую в 1980-е годы внушали гра­фические композиции «бумажников». Все же хочется верить, что исходные шансы своих и внешних можно считать уравненными, и дело только за девелоперами, которые, кстати, эмансипируются быстро. Иначе дело обстоит с планировкой. Здесь у нас слабое место. Слабое по двум причинам. Во-первых, дела планировки у нас так дол­го были привязаны к служебной позиции глав­ного архитектора города, что желающих кор­петь над ТЭО генплана было мало. В самом деле, главный архитектор города, блюдя уго­ловный кодекс, может сводить концы с кон­цами только в том случае, если будет парал­лельно держать в своих руках мастерскую объемного проектирования. Здесь неминуем конфликт интересов, не говоря уж о том, что совмещать две формы проектной деятель­ности затруднительно. К тому же отечествен­ная школа со всеми своими НИИ оказалась решительно не готова к переосмыслению ал­горитмов планировочной работы. Как стру­гать микрорайоны по советским СНиПам, знал всякий, но никто не знал, что и как де­лать в условиях, когда все ресурсы теперь сосредоточены у частных инвесторов, тог­да как в руках муниципальной власти инвес­тиционных ресурсов нет. Наконец, на протя­жении более десяти лет какая бы то ни было планировочная работа велась исключительно в Москве и в Петербурге, а всем остальным было не до того. Во-вторых, в Европе профессионалы замордо­ваны великой сложностью задачи выбора гра­мотного планировочного решения при необ­ходимости тонкой балансировки интересов. Там надо учесть предпочтения различных со­циальных групп. Ломать голову над тем, как совместить интересы все растущего контин­гента пожилых людей с интересами все со­кращающейся в числе молодежи. Соргани­зовать публичное пространство так, чтобы нашлось место и для обитателей особняков, и для квартиросъемщиков в домах социально­го найма. Там надо вписывать решение в сис­тему жестко прописанных норм высотности и плотности для каждого квартала. 
   
   Мучитель­но размышлять над тем, как справиться с не­обходимостью соблюсти все более жесткие экологические нормы, снизив энергопотреб­ление. А еще – как при расширении города со­хранить гнезда каких-нибудь ничем не приме­чательных птичек. Иными словами, заниматься планировкой на Западе стало очень трудно: теперь проект развития среднего по масштабу города непре­менно представляет собой толстый альбом, где на понятном обывателю языке разжеваны все почему, для чего и, наконец, как.И вдруг чужакам приоткрылась девствен­ная российская территория, где наивные го­родские власти рады уже тому, что инозем­цы в сроках не обманут, тогда как прожженные инвесторы пока еще вполне счастливы, если на раздобытой ими с трудом территории про­ектировщики разместят удовлетворитель­ное количество квадратных метров жилой пло­щади так называемого бизнес-класса. Вот оно – счастье! Все европейские благоглупос­ти можно отбросить, показав клиенту картин­ку, которая согреет ему душу, и не обращать никакого внимания на особенности местно­го бытия. Довелось мне внимательно рассмотреть аль­бом с проектной схемой застройки закамской территории Перми. Автор – тот же остроум­ный француз, что уже делал по заказу «Рено­вы-Стройгруп» планировку района «Акаде­мический» при Екатеринбурге. Альбом очень любопытный. В пермском Закамье уже есть политехнический университет, туда есть все основания перенести административный и деловой центры города, поскольку ковы­ряться в переуплотненном центре существу­ющем – значит растянуть дело на десятиле­тия. 
   
    Но это дело сложное, как сложен всякий смысл. Тем более сложное, что как минимум желательно добиться еще и общественного согласия по поводу необходимого для горо­да действия. Все это так, но ежели со смыс­лом возиться нет желания, есть спасительное средство – игра с формой. С любой формой. А если с любой, то почему бы не взять открыт­ку с изображением, скажем, вакханки? Это из Бакста, из серии его восхитительных ри­сунков к костюмам для «Полуденного отдыха фавна». Вот этот рисунок и взят за основу – сначала в альбоме мы видим вакханку как та­ковую, затем рисунок наложен на схему пла­на Перми – так, что подол ее туники ложится на Закамье. Затем складки туники в два при­ема преобразуются в завихрения планиро­вочных групп… При чем тут Бакст? Кто его знает. Можно с тем же успехом взять за основу компонов­ки хоть одну из композиций Лисицкого (так уже сделано при проектировании бизнес-шко­лы Сколково в Москве руками подданного бри­танской королевы), хоть сцену охоты на бизо­на из пещеры Ласко, хоть пермскую икону. Все это было бы забавно, когда бы не было так огорчительно, поскольку дело не в казусе, а в тенденции. Удастся ли собрать школу пла­нировщиков из руин? Вот ведь вопрос.




Powered by Create your own unique website with customizable templates.